Приватизация государственной собственности и ее влияние на фондовый рынок.
Пакеты акций предприятий топливно-энергетического комплекса формировались "под заказ" для последующих одноразовых сделок, а не для создания емкого и ликвидного рынка. Определенную роль играл к иной фактор, ускользнувший от внимания аналитиков. Перенасыщение рынка банковских акций и очевидные опасности рынка предъявительских бумаг означали падение доходности как посреднических, так и принципиальных операций. Это подталкивало крупные инвестиционные институты к игре на таком еще до конца не понятом, но внешне весьма респектабельном фондовом товаре, как акции нефтегазодобывающих предприятий.
В середине августа 1994 г. к акциям АО "Юганскнефтегаз", "Сургутнефтегаз" и "Коминефть" присоединились ценные бумаги таких эмитентов, как АО "Нефтяная компания "ЛУКойл", "Пурнефтегаз" и "Ноябрьскнефтегаз". К концу месяца — на "бычий" рынок "нефтяных" акций вышли бумаги одной из дочерних структур нефтяной компании "ЛУКойл" — "ЛУКойл-Когалымнефтегаза" (за последнюю неделю августа они стали дороже сразу на 23,4%). Правда, курс акций АО "Сургутнефтегаз" вырос за этот же период на еще более значительную величину — 41%. Ценные бумаги АО "Юганскнефтегаз" тогда же поднялись в цене на 8,6%.
Если рассматривать данные, характеризующие не темпы прироста, а абсолютные цены, картина делается еще более конкретной. На рубеже августа и сентября 1994 г. стоимость акции АО "Юганскнефтегаз" перешла за 50-тысячный рубеж (около 23 долл. США). Ценные бумаги АО "Сургутнефтегаз" стоили всего лишь 17 тыс. руб. (менее 8 долл. США) за одну акцию. Последнее обстоятельство позволяет объяснить резкое увеличение их стоимости — они были просто "легче" других аналогичных ценных бумаг.
Для энергичного курсового рывка в августе не существовало каких-либо фундаментальных или технических причин. Единственным поводом для происходившего можно считать достаточно неопределенные, но активно циркулировавшие в российском фондовом сообществе слухи об интересе западных инвесторов к этим бумагам. Однако, помимо инвестиционного банка CS First Boston, имеющего репутацию первоклассного фондового спекулянта, иных известных и крупных финансовых структур Северной Америки или Европы, тяготевших к консервативным моделям инвестирования, с определенностью не называлось, хотя и упоминались многие громкие имена.
К концу второй декады сентября ценные бумаги АО "Юганскнефтегаз" можно было продать и по 64 тыс. руб. и по 112 тыс. руб. (разница — 75%), АО "Коминефть" — по 41,5 тыс. и по 35 тыс. руб. (18,6%), АО "Пурнефтегаз" — по 26 тыс. и по 20 тыс.руб. (30%), АО "Сургутнефтегаз" по 50 тыс. и но 26 тыс. руб. (92%), АО "Ноябрьскнефтегаз" — по 32 тыс. и по 22 тыс. руб. (45,5%), АО "Томскнефть" — по 30,5 тыс. и по 18 тыс. руб. (69,4%). Меньшая, но тем не менее весьма ощутимая разница присутствовала и в инвалютных котировках.
Приведенные цифры лучше, нежели любые сложные аналитические построения, доказывают, что брокеры, действовавшие на этом сегменте рынка, пребывали в сильном замешательстве. Цены же на нем продолжали формироваться либо под конкретный заказ, либо в надежде на получение такового. Поучительно, что крупная сделка с акциями АО "Коминефть" 16 сентября 1994 г. перепугала участников рынка настолько, что цены на эти акции мгновенно упали на 8 —10 тыс. руб. без какого-либо внешнего воздействия1.
Не менее показательно было и то, что из крупнейших московских брокерских фирм лишь "Ринако-Плюс" вела двусторонние котировки по группе "нефтяных" акций (правда, средний спрэд по ним составлял 63,7%). То же пытался делать и Российский брокерский дом, но только по акциям АО "Пурнефтегаз" (здесь спрэд равнялся 40,4%).